Экс-глава МРСК Северного Кавказа получил пять лет за мошенничество
Как стало известно “Ъ”, Таганский суд Москвы приговорил к пяти годам колонии бывшего гендиректора ОАО «Межрегиональная распределительная сетевая компания Северного Кавказа» (МРСК) Магомеда Каитова. Бизнесмен, которого в СМИ называли «главным энергетиком Кавказа», признан виновным в хищении 340,1 млн руб. путем списывания на подконтрольные структуры части средств, уплаченных потребителями за электроэнергию. Расследование семь лет назад начинали сотрудники ГУЭБиПК, позже сами подпавшие под уголовное преследование,— за это время ущерб по делу сократился почти в 15 раз.
Материалы этого дела Таганский суд рассматривал с ноября 2018 года. На протяжении полутора лет адвокаты обвиняемого заверяли суд, что экс-руководитель крупнейшей энергораспределительной компании Северного Кавказа своими действиями ущерба никому не причинил, напротив, от сделок, которые легли в фабулу обвинения, МСРК получила прибыль в 142 млн руб. Однако суд счел эти доводы безосновательными и признал Магомеда Каитова виновным в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 158 УК РФ) и приговорил к пяти годам колонии. Помимо этого, как сообщили “Ъ” в суде, был удовлетворен иск потерпевшей стороны к своему бывшему руководителю на сумму 340,1 млн руб.
Адвокаты уже обжаловали приговор.
Уголовное преследование одного из самых влиятельных бизнесменов Карачаево-Черкесии началось семь лет назад, причем оперативное сопровождение дела осуществляли сотрудники Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД во главе с Денисом Сугробовым. «Главный энергетик Кавказа», как нередко в СМИ называли господина Катова, был задержан оперативниками недалеко от столичного элитного ЖК «Коперник», где он проживал.
На следующий день во время рассмотрения ходатайства об аресте та же компания пришла и в суд, представившись родственниками задержанного.
Магомеду Каитову изначально инкриминировалось хищение 4 млрд руб. Дело в отношении его было возбуждено в марте 2013 года по заявлению нового руководства ОАО «МРСК Северного Кавказа». А многочисленные нарушения, которые легли в основу обвинения, были выявлены в ходе проверки финансово-хозяйственной деятельности предприятия. Стоит отметить, что из МРСК Северного Кавказа Магомед Каитов уволился в ноябре 2011 года после жесткой критики его деятельности со стороны тогдашнего вице-премьера Игоря Сечина. А занимавший пост премьер-министра Владимир Путин заявил, что энергосистема Северного Кавказа «в значительной мере» контролировалась семьей Магомеда Каитова. «Потребители проводят оплату за поставленную энергию на счета аффилированных компаний, которые выступают агентом энергосбытовых компаний,— сказал тогда господин Путин.— Далее часть полученных средств обналичивается через фирмы-однодневки или присваивается членами семьи».
По материалам уголовного дела в период с 2007 по 2011 год МРСК заключила ряд агентских договоров с ООО «Юрэнергоконсалт». Контрагент обязался осуществлять сбор платежей за электроэнергию от потребителей, а также производить расчеты по поручению энергетической компании. Однако, по данным следствия, поступавшие на расчетные счета ООО деньги направляло на оплату приобретенной у генерирующих компаний электроэнергии «не в полном объеме».
Затем обвинение дополнилось и более тяжкой статьей об организованном преступном сообществе (ст. 210 УК РФ). Однако после того как к уголовной ответственности были привлечены участвовавшие в расследовании оперативники ГУЭБиПК, она выпала из обвинения. По ходу следствия почти в 15 раз уменьшился размер ущерба, причиненного энергетиком.
Отметим, что Магомед Каитов и ранее становился фигурантом уголовного расследования. В середине 2000 годов он проходил свидетелем по делу своего племянника Али Каитова, зятя тогдашнего президента КЧР Мустафы Батдыева. Али Каитов тогда был осужден на 17 лет за организацию массового убийства.
Глава КЧР Темрезов рискует получить проблемы Лукашенко: мнение
Рашид Темрезов (на переднем плане) беседует с активной молодежью КЧР. Иллюстрация: riakchr.ru
В 2021 году истекает очередной срок полномочий главы Карачаево-Черкесии Рашида Темрезова. По данным, которые корреспондент EADaily получил из компетентных источников в КЧР, 44-летний Темрезов намерен избираться на очередной срок. В случае избрания, это будет уже третья по счету каденция Темрезова. Конституция КЧР запрещает гражданину быть главой республики более двух сроков подряд. Но в случае с Темрезовым сработает алгоритм, аналогичный прецеденту в Татарстане. Конституция поволжской республики также запрещает занимать пост ее главы более двух сроков подряд. Однако в 2020 году президентом Татарстана вновь стал Рустам Минниханов, находящийся у власти с 2010 года.
Объясняется эта видимая нестыковка очень просто. На свои первые сроки Минниханов и Темрезов заступили, будучи не избранными, а назначенными из Кремля. Теперь начальная точка отсчета — первые избрания этих региональных руководителей парламентами или населением республик. В случае с Миннихановым это 2015 год, с Темрезовым 2016-й.
В пользу почти уже 10-летнего правления Темрезова играет то, что между главой республики и элитами сложилась рабочая атмосфера. В КЧР — так называемая ливанская политическая система, основанная на квотировании национальных групп республики во власть. Государственные языки КЧР — карачевский, черкесский, русский и абазинский. Со времен первого главы КЧР Владимира Семенова (годы правления 1999−2003) в республике сложилась следующая конфигурация: глава республики обязательно карачаевец, председатель правительства черкес, а спикер парламента русский. В Конституции КЧР это само собой не прописано — иначе вышло бы, что Основной закон республики грубо нарушает конституционный принцип равенства всех граждан России перед законом. Но эта «ливанская» система сохраняется в КЧР до сих пор. Баланс в этой хрупкой конфигурации достигается с большим трудом. Карачаевцу Темрезову удается держать баланс с 2011 года. Многие эксперты оценивают Темрезова как неконфликтного по характеру и весьма тактичного руководителя.
Обладание первого лица КЧР чувством политического такта — это не абстракция для региона, а вопрос государственной безопасности. Несмотря на свою малую площадь (менее 15 тыс.кв.км) и небольшое население (менее 500 тыс.чел), КЧР — один из самых сложных субъектов Российской Федерации. В 1990-х годах борьба национальных элит за власть и контроль над хозяйствующими субъектами ввергла республику в криминальные войны. Российские кавказоведы тогда называли КЧР «маленькой Ичкерией». В «ичкерийский» период в КЧР остро стоял вопрос о том, какой из титульных этносов будет главным — карачаевцы или черкесы. Прибавить к этому закономерную борьбу за свои права русского, абазинского и другого «нетитульного» населения — центробежные тенденции тех лет грозили через КЧР взорвать весь Северный Кавказ. Что логично. В советские годы КЧР входила как автономная область в состав Ставропольского края — экономическую и политическую сердцевину Северо-Кавказского региона. Любой серьезный политический катаклизм в КЧР грозил перекинуться на Ставрополье, а оттуда деструктивные тенденции пошли бы и дальше по России.
Мало кому известный в «большой России» поселок Учкекен в 1990-х годах едва не стал для России таким же символом победившего ваххабизма в КЧР, как села Карамахи и Чабанмахи в Дагестане. В «святые годы» в медресе Учкекена студентам открыто проповедовали ваххабизм, после чего студенты уезжали «проходить практику» к Шамилю Басаеву и Хаттабу. Один из таких «студентов-практикантов» из Учкекена — бывший муфтий Северной Осетии Али Евтеев, обращенный в ислам сын русского и осетинки. Москвичи навсегда запомнили страшный теракт 6 февраля 2004 года в поезде метро между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая», когда погибли более 40 пассажиров, а 250 получили ранения и психотравмы на всю жизнь. Автор материала помнит, что тогда жители Москвы обвинили в теракте чеченцев. Однако взорвал себя вместе с бомбой в поезде 21-летний уроженец КЧР Анзор Ижаев — как раз студент ваххабитского медресе в Учкекене, карачаевец по национальности. К счастью, после этого теракта власти КЧР стали закручивать гайки ваххабизму: вернули медресе в Учкекене под контроль традиционного муфтията Ставрополья и КЧР, запретили ваххабитские проповеди, выдворили из КЧР ваххабитского идеолога Мухаммеда Биджиева. Биджиев — карачевский националист начала 90-х, позже ставший ваххабитом и по совместительству функционером Совета муфтиев России. Биджиев до сих пор живет и работает в Москве, а некоторые либеральные эксперты и журналисты охотно берут у него интервью.
Ваххабизм теперь (к огромному счастью для всей России!) не является идеологическим флагманом в КЧР. Но, как говорится, ваххабитскую опухоль вырезали, а метастазы остались. Впрочем, в этом КЧР мало чем выделяется из общероссийской картины. Недавний пример чему — якобы «суперблагополучный» Татарстан, где в конце октября силовики ликвидировали 16-летнего русского джихадиста Виталия Антипова, пасынка бывшего боевика из ваххабитского «Кукморского джамаата». В КЧР проблема ваххабизма связана с национал-шовинистическими настроениями среди местных этнических мусульман. Упомянутый выше Биджиев около 30 лет назад проповедовал ваххабизм среди националистически настроенной карачаевской молодежи. Многие проагитированные Биджиевым карачаевцы потом влились в террористический «Карачаевский джамаат» — структурное подразделение запрещенного в России «Имарата Кавказ». Экстремисты- черкесы из КЧР в плане ваххабизма вдохновляются до сих пор проповедями кабардинца Анзора Астемирова — организатора теракта в Нальчике в 2005 году, проповедника джихадизма в Казахстане. В светском поле карачаевские и черкесские националисты — непримиримые соперники. Однако представители этих «враждующих» народов сейчас вполне нормально уживаются в «Имарате Кавказ» и «Вилайете Кабарды, Балкарии и Карачая» — подразделении запрещенной в России ИГИЛ.
В террористическую орбиту в КЧР вовлекают и местных этнических славян. Русские в КЧР формально равноправные граждане, но реально — это убывающий год от года автохтонный этнос республики. В бытующей в КЧР неформальной системе межнациональных отношений объединения карачаевцев или черкесов — мягко говоря, более равноправны, чем те же терские казаки или союзы местных православных граждан. В таких условиях юноша или девушка из местных русских, чтобы социально выжить в местном социуме, порой вынуждены брать сторону того, кто «более сильный». Приспосабливаться куда менее безопасно, чем открыто бросать вызов — это азы социальной психологии.
Со времен, когда делами Северного Кавказа занимался ныне бывший вице-премьер России Александр Хлопонин, в Москве по КЧР поставили примерно такую задачу — излечивать обстановку в республике через оздоровление социально-экономической сферы. Значительный сегмент экономики КЧР — электроэнергетические и газовые комплексы. По этой сфере федеральный центр провел «хирургическое вмешательство» в 2019 году, арестовав сенатора от КЧР Рауфа Арашукова и его отца, многолетнего «энергетического короля» КЧР и Ставрополья. В конце апреля 2020 года за коррупцию был арестован контрагент Арашуковых из Ставрополья — Лев Травнев, «вечный мэр» столицы СКФО Пятигорска. В долгосрочных планах правительства России — инвестирование в знаменитые горнолыжные курорты Домбая и Архыза. Недавно вице-премьер России Юрий Трутнев отметил, что власти КЧР бесплатно раздают инфраструктуру под частное садоводство. Но у Трутнева при этом остались сомнения насчет прозрачности этой акции. Кто-то получил этот подарок властей, но кто-то остался в накладе. Развитие фермерства в КЧР — это, конечно, хорошо, но за чей счет?
Голые экономические цифры в КЧР формируются за счет формальных агрегированных показателей: валового внутреннего продукта, снижения доли безработных, обеспечения населения коммунальными услугами и так далее. В Карачаево-Черкесском институте гуманитарных исследований (КЧИГИ) осенью был подготовлен аналитический доклад по социально-экономической и гуманитарной обстановке в КЧР. В докладе особо подчеркнули, что пандемию коронавируса республика встретила с «голым фронтом и тылом», из-за чего по числу заболевших к концу мая обогнала 2-миллионный Дагестан. Но ситуацию удалось выправить благодаря эффективному взаимодействию администрации региона и Москвы, а также мобилизации местных ресурсов. Значительно помог КЧР в период пандемии Дагестан. Дагестанский мусульманский благотворительный фонд «Инсан» и мэрия Махачкалы присылали в КЧР средства индивидуальной защиты для медиков, лекарства, продукты.
Согласно докладу, администрация КЧР учла и такой риск как реальные и возможные убытки бизнеса и населения из-за пандемии Covid-19 в республике.
В гуманитарной сфере правительство КЧР уделяет пристальное внимание среднему, профессиональному и высшему образованию, отмечают эксперты КЧИГИ
Межнациональную дружбу в КЧР развивают в текущем году через открытие школы для начинающих писателей, творящих на языках всех народов КЧР. Ковать дружбу народов в КЧР обязали Общероссийский народный фронт (ОНФ), где в одном отделении сотрудничают люди всех национальностей России.
КЧР входит в первую пятерку самых трезвых регионов России. Для более эффективной профилактики преступности КЧР осенью закупила оснащенные камерами слежения полицейские беспилотники. В этом проекте республике содействует Ставрополье, дроны барражируют над Ставропольем и Карачаево-Черкесией, МВД этих соседних регионов совершают обмен оперативной информацией. Эксперты КЧИГИ констатируют: есть вещи, которые, к сожалению, нельзя увидеть с полицейского дрона.
Прежде всего, это реально нерешенные социально-экономические проблемы республики. КЧР — один из самых неблагополучных регионов России по благоустройству городов и сел, проценту населения за чертой бедности, доступности мобильной связи и интернета. Во многих селах КЧР интернета нет. Плюс к этому — неподготовленность медицинской сферы ко второй волне коронавируса. Как уже говорилось выше, Covid-19 весной едва не «выкосил» население маленького дотационного региона. Тех ресурсов и сил, что стали вкладываться потом в модернизацию здравоохранения, для предотвращения второй волны недостаточно. Чтобы достойно встретить риски вроде нынешней пандемии коронавируса, улучшать здравоохранение в КЧР надо было гораздо раньше. Тот фактор, что быстрый интернет для многих муниципалитетов — мечта, делает невозможным в этих муниципалитетах дистанционное обучение школьников и студентов.
Культурная жизнь в селах КЧР по своему богатству мало чем отличается от угасающих русских деревень в «большой России». Отсюда велик риск вовлечения бунтарской молодежи в криминал и экстремизм. Был бы хотя бы один ищущий себя подросток — а условный Навальный на него найдется всегда. Запретить школьникам и студентам младших курсов бунтовать против мира взрослых — значит идти против законов природы.
Этим, к сожалению, в КЧР пользуются определенные политические деятели. Оппозиция (особенно деструктивная) в КЧР куда активнее использует интернет-технологии и мессенджеры для общения с населением, чем официальные власти, отмечают эксперты КЧИГИ:
Чтобы превратить относительно стабильную сейчас КЧР в пространство хаоса, не надо террористической активности, как в страшные для КЧР «лихие девяностые» и нулевые. Как валить власть при минимуме риска и средств, показывают режиссеры нынешних протестов в Белоруссии против президента Александра Лукашенко. «Змагарские» телеграм-каналы выигрывают своей максимальной анонимностью, оперативностью и понятностью даже для самых малообразованных людей. Технические возможности «телеги» позволяют читать ее в любом месте даже с самого слабенького телефона. У кого доступа нет, тот получает информацию от имеющего доступ: коммуникации в протестных группах развиты весьма хорошо. А анонимность владельцев «телег» обеспечивает им свободу действий и безнаказанность — что, в частности, и демонстрирует нынешняя Белоруссия.
Имя тем, кто хочет «свалить» действующую власть в КЧР, как говорится, легион. Прежде всего стоит упомянуть небезызвестного Максима Шевченко — формально вроде как коммуниста, а реально пиарщика джихадистов и национал-шовинистов, по совместительству друга политического оппонента Темрезова Алия Тоторкулова. При всех своих недостатках Шевченко — неплохой медиаменеджер и умелый популист. Есть и другие крупные и мелкие деятели из медиа, которым лавры «революционера» Шевченко покоя не дают. На вооружении властей КЧР сейчас — официальное РИА «Карачаево-Черкесия» и страница Рашида Термезова в «Инстаграме», которую глава КЧР ведет очень прилежно. К сожалению, система обмена информацией между властью и населением по самым больным вопросам жизни в КЧР ранее не выстраивалась. Сейчас эта столь важная для безопасности КЧР и всей России система только находится в стадии разработки. В КЧИГИ обращают внимание на недостатки пиар-службы администрации главы КЧР. Но проблема стоит шире и сложнее. Одними дотациями Москвы в экономику КЧР проблемы не решить. Только деньгами и бизнес-проектами информационные войны не выигрываются.
Муса Ибрагимбеков
«Очнувшись, я понял, что Алишер меня насилует»
Чего боятся среднеазиатские геи
Тело 22-летнего блогера из Таджикистана во вторник обнаружили в квартире в Санкт-Петербурге, принадлежащей уроженцу Азербайджана. Погибший был известен в соцсетях под псевдонимом Егор Громов: выставлял видео, в которых заявлял о своей нетрадиционной сексуальной ориентации. По подозрению в преступлении задержан хозяин жилища, у которого гостил блогер, он оказался ранее судим. Мы выяснили, почему представители секс-меньшинств из Средней Азии живут в постоянном страхе за свою жизнь.
В среднеазиатских республиках, как и на Кавказе с Закавказьем, иметь нетрадиционную ориентацию опасно физически. В этих регионах представители ЛГБТ постоянно рискуют нарваться не только на оскорбления, но и на расправу.
— Нас бьют и на родине, и в России, — признается мне один из подписчиков сайта из бывшей советской республики. – Дома бьют земляки, в других городах кавказцы. Одному моему знакомому гею еще до пандемии удалось собрать денег и вырваться на Лазурный берег Франции. Но даже там его вычислили чеченцы и чуть не убили. Они, как выяснилось, контролируют и Ниццу, и Канны… Иногда хочется взять и умереть сразу, не дожидаясь расправы.
Есть и смельчаки, показывающие лицо. «Меня зовут Арман. Я из Казахстана и я гей. У меня есть любимый человек. Его зовут Бекзат Мукашев. Родители Бекзата отказываются принять тот факт, что их сын гей. Неоднократно они запирали его дома, избивали, запугивали и пытались лечить от гомосексуальности. Меня тоже выслеживали и избивали. Несколько раз нам с Бекзатом удавалось сбежать, но его родители нас всегда находили и возвращали Бекзата домой.
Нам удалось сбежать в Россию, но в марте Бекзату пришлось вернуться в Казахстан, чтобы сделать загранпаспорт. Выехать обратно он не успел, так как Казахстан закрыл границы на карантин. 13 июня родители Бекзата нашли его и похитили. Они до сих пор силой удерживают его, не давая нам связаться. Но я не сдамся, я буду бороться за Бекзата!».
Активисты российской ЛГБТ-сети стараются помочь среднеазиатским товарищам. Так основатели ресурса для среднеазиатских меньшинств помогли молодому человеку из Шымкента, который пережил изнасилование. Они обнаружили жертву насилия в Узбекистане: он был в очень плохом физическом и психологическом состоянии, а также находился в розыске по местной уголовной статье 120 (мужеложство, строк до трех лет лишения свободы). Чтобы вывезти парня из страны, понадобились усилия активистов из четырех государств. Открывая доступ к рассказу Али (имя изменено – Авт.), создатели сайта надеются, что его история поможет другим ЛГБТ-людям в Узбекистане.
«Я родился в семье глубоко верующих людей, поэтому вопрос моей ориентации – табу. Я с детства знал, что любить людей своего пола запрещено. Но в 10-11 классе стал четко осознавать, кто я, и это понимание мне давалось очень сложно.
В Узбекистане все всех боятся. Быть геем в моей стране опасно, в Узбекистане есть 120 статья в Уголовном Кодексе. Недавно посадили двух парней, которые просто тихо жили друг с другом. Но их выследили по доносу. Снимают на камеру, потом могут в соцсети залить или родителям выслать, чтобы уже их шантажировать. Был случай, когда парня убили после камингаута.
С Алишером я познакомился на сайте знакомств ЛГБТ. Позвал его погулять, мы сели на лавочку, обнимались, целовались. Оказывается, в это время там был полицейский, который снимал нас на камеру. В какой-то момент он вышел – в его руках была камера и горящий фонарик, и он сказал, что мы задержаны по 120 статье.
В участке нас с Алишером развели по разным помещениям. Во время оформления меня постоянно оскорбляли… Чудом мне удалось сбежать прямо из участка.
Спрятала меня подруга. Пока я жил у нее, снова объявился Алишер. Написал, что хотел бы увидеться, чтобы рассказать, чем закончилась для него поездка в участок. Он заехал за мной на машине и привез к себе, где угостил кофе. Я стал пить и в какой-то момент просто отключился. Очнулся от резкой боли: открыв глаза, понял, что Алишер меня насилует. А с ним еще двое парней. Они смеялись и издевались надо мной. Я плакал, умолял, чтобы они прекратили.
Закончив, они потребовали отдать портмоне и телефон. Портмоне я отдал сразу же, а телефон не хотел отдавать — там ведь контакты, фотографии. Один из них ударил меня по лицу. Телефон у меня забрали. Потом они спустили меня вниз, посадили в машину, вывезли меня в какое-то поле, и там выбросили…
Вскоре мне снова позвонил Алишер. Сказал, что им понравилось, и они хотят еще. Сообщил, что те двое – сотрудники полиции и все равно меня найдут. Мне было очень страшно. Тем более, пока я лежал у подруги, мама мне сказала, что к ней домой приходили полицейские и спрашивали про меня.
К тому времени я уже нашел казахский сайт, который связал меня еще с одним активистом, мы с ним думали, каким образом я могу сбежать. Я помню, как меня учили при прохождении паспортного контроля держать себя смело и не нервничать, но чувство страха всегда было со мной. Я сменил несколько стран и буквально за неделю до того, как все европейские страны закрыли границы из-за коронавируса, я успел выехать в Европу. Сейчас я в лагере для беженцев, но, несмотря на то, что я в безопасности, мне все равно очень страшно…»
Есть и исповеди о том, как в Средней Азии становятся геями.
«Мама дала мне 5000 тенге, еще пару тысяч наскребла тетя – на эти деньги я начал свою студенческую жизнь в Астане. Жил в общежитии, подработку нашел посыльным в отеле. Мне нравился процесс работы и чаевые, которые мне давали гости. Провинциальному парню никогда бы в голову не пришло, что за доставку чемодана могут заплатить 10-20 долларов. Жить в нашем отеле могли только богатые люди, а среди них, как скоро выяснилось, очень много геев.
Как-то в отель заехала группа гостей из Турции, прибывших в Астану на форум. Я, как обычно, всем улыбался, потом развозил багаж, и один из гостей сказал, что я перепутал чемоданы. Я поднялся в номер к недовольному гостю, им оказался турок лет 35-37. Указывая на чемодан, распахнул халат… Я стоял, окаменев. Хвала богам, у меня зазвонила рация и я сбежал. «Недовольный» гость ещё несколько раз меня вызывал к себе и всякий раз намекал на продолжение. Я отнекивался, как мог.
Спустя пару дней меня вызвал к себе наш менеджер и рассказал, что ему стало известно о том, что я оказываю интимные услуги гостям отеля. Я все отрицал. Было очень обидно. В итоге он сказал, что не потерпит такого поведения в отеле. Я написал заявление по собственному желанию, но перед этим должен был отработать 4 недели.
На третьей неделе менеджер вызвал меня к себе в кабинет и попросил помочь отправить кое-что из его дома в дом его приятеля. Я, ничего не подозревая, пришёл в назначенный срок в его квартиру. Он поблагодарил меня за помощь и предложил выпить. Я отказался. Тогда он сказал, что готов оставить меня на прежней позиции с дальнейшим повышением, если я время от времени буду оказывать ему интимные услуги. Я расплакался, сказал, что я никогда не предлагал секс за деньги. Он начал жалеть меня, гладить и крепко прижал к груди, сказал, что верит мне и никому об этом не расскажет, если я сейчас с ним пересплю. Я согласился. Мы стали с ним встречаться. Мне начали выплачивать бонусы, я стал расти по карьерной лестнице…»
Свыше 100 кавказских художников представили свои работы на выставке в Москве
Около 500 работ художников со всех регионов Северного Кавказа и из Закавказья представлены на первой биеннале современного кавказского искусства «В поисках идентичности» в Москве. В день открытия выставку посетили более 100 человек, которые увидели как работы в классическом стиле, так и различные инсталляции.
Сообщение о том, что в Москве планируется выставка работ современного кавказского искусства, поступило на sms-сервис «Кавказского узла» 2 октября. «25-31 октября в Москве биеннале современного искусства Кавказа», — написал автор сообщения
Пользователи WhatsApp могут присылать сообщения на номер +49 157 72317856, пользователи Telegram — на тот же номер или писать @Caucasian_Knot.
В одном из выставочных залов дизайн-центра Artplay в Москве 25 октября открылась первая биеннале современного искусства Кавказа «В поисках идентичности», организованная под эгидой Минкавказа России, передает корреспондент «Кавказского узла», посетивший выставку в первый день работы.
Хотя экспозиция биеннале призвана продемонстрировать современное искусство, которое называется в среде молодых художников просто «арт» и подразумевает всякого рода фантазии, инсталляции, но на выставке кавказского современного искусства оказалось представлено много произведений в классическом стиле. Среди них есть и портретная живопись, и абстрактная, использующая исламские мотивы. Также на биеннале представлены и инсталляции, и видеоряд.
За первые шесть часов работы выставки ее посетили более 100 человек, учитывая, что она открылась в будний день. Аудитория биеннале составляли и молодые, и взрослые люди разных национальностей, многие из них снимали на фотокамеру те или иные выставленные работы.
Работы 136 кавказских художников заняли место на экспозиции в Москве
На биеннале представлено чуть менее 500 работ 136 художников со всех регионов Северного Кавказа, а также из Закавказья и дальнего зарубежья. Причём количество выставленных произведений могло бы быть и больше, но не позволили технические возможности экспозиционных помещений, сообщила корреспонденту «Кавказского узла» куратор проекта, президент Фонда современного искусства Кавказа, искусствовед Заира Астемирова.
По ее словам, термином «кавказское современное искусство» обозначен обширный диапазон художников, работающих с темой Кавказа по всему миру, то есть речь не идет о кавказском искусстве как этнической, географической привязке к территории Кавказа и тематике произведений.
«Первостепенной задачей было донести, что те авторы, которых представляем на биеннале, при всем многообразии являются на самом деле единым пластом. Они объединены темой Кавказа с точки зрения позиционирования самого художника. Так, автор может писать Венецию или делать абстракцию, но он заявляет себя в обществе как человек, связанный с Кавказом, что он родом оттуда, что у него имеются тёплые чувства к малой родине и т. д.», — рассказала Астемирова.
Говоря о том, чем отличается современное кавказское искусство от другого, искусствовед указала, что именно для того, чтобы дать материал для исследователей и критиков, определиться с этим, и проводится биеннале.
«Тема крайне сложная хотя бы потому, что Северный Кавказ с этнической точки зрения очень мозаичен. И дать общую характеристику искусству очень трудно. По сути это наше первое биеннале и может стать материалом, на основе которого будем давать определения и будем пытаться формировать понимание, что из себя представляет это явление», — считает она.
Как отметила Астемирова, изначально концепцией биеннале было представить максимально широкий срез художников и отразить то, что происходит в настоящий момент в республиках Северного Кавказа и отчасти Закавказья.
«Мы старались представить более или менее ровно все регионы Кавказа. Но с творческой стороны есть более активные регионы. Так, допустим, Дагестан представлен наиболее объёмно. Это объясняется и многоэтничностью республики, и тем, что творческая жизнь в Дагестане насыщеннее, чем в каком-либо другом регионе СК. Не очень оправдали ожиданий Карачаево-Черкесия, Ингушетия. Это проблематичные территории. Хотелось бы большей активизации их в плане современного художественного искусства. Хотя там есть авторы этого направления. Например, творческая семья Паланкоевых. Один из них — Мурад Паланкоев — участник биеннале. Но желаем увидеть и молодёжь», — рассказала она.
«Для нас было важно пригласить художников с Южного Кавказа с точки зрения позиционирования. Нам очень хочется сотрудничать с Грузией, Арменией, Азербайджаном, Южной Осетией, Абхазией. Но пока они представлены единичными работами», — пояснила она.
Куратор биеннале также сообщила, что выставлены работы художников всех поколений. «И старшего, и среднего поколений, и совсем юных вплоть до дебютантов, авторов, которые только ещё учатся. Но и начинающие уже заинтересовали многих экспертов, потому что ребята очень талантливые. Немало известных художников выставлено, даже академики, классики современного искусства Кавказа. К примеру, Шалва Бедоев, Андрей Калкутин, Олег Басаев, а также посмертно произведения Лазаря Гадаева. Это всё серьёзные художники, которые, можно сказать, уже вошли в историю не только кавказского, но и российского искусства», — подчеркнула Астемирова.
По её мнению, в название биеннале «В поисках идентичности» заложен организаторами универсальный смысл.
«Это и поиск идентичности самих авторов, особенно тех художников, кто живёт в мегаполисах или за границей: кем они себя ощущают? С одной стороны, у них кавказские корни. С другой стороны, они уже интегрированы в русскую, в европейскую или другую культуру. При этом работать приходится уже в международном контексте. Поэтому встаёт вопрос: как провести грань, где ты ещё кавказец, а где уже кто-то иной?» — поведала она.
Помимо художников Закавказья, более 30 авторов живут за границей России — в Германии, Чехии, Франции, Испании, США, Египте, Иордании и даже в Китае, уточнила куратор проекта.
«Но большая часть выставленных художников проживают в регионах [СКФО]. Выставочная деятельность в регионах есть, но в основном она проходит для узкого круга людей. Художественное творчество почти не выходит, к сожалению, на общение с широкой публикой. Это в принципе плохо отражается на общественной ситуации в регионе. Потому что формирование идеалов идет исключительно в русле того, что связано, к примеру, со спортом. Хотелось бы, чтобы и искусство приобрело значение и стало мотиватором для развития культурной жизни», — отметила Астемирова.
Она также пояснила, что для молодых художников, которые приехали из регионов, в ходе биеннале придумали ряд лекций. В частности, по теме личного бренда для современного художника выступит специалист в области маркетинга Айшат Эдильханова, она родом из Чечни, а британский искусствовед Саймон Хьюит устроил паблик-ток, чтобы обсудить творческие моменты выставки.
«Он в свое время запускал Еврейский музей. Было бы здорово создать и Музей кавказского искусства. Но сами понимаете, на первом месте вопрос финансирования», — посетовала Астемирова.
Художник считает, что работы на выставке помогают ломать стереотипы о Кавказе
Фотохудожник Ренат Урусов рассказал «Кавказскому узлу», что он родом из Карачаево-Черкесии, живёт в городе Теберде, по роду занятий является репортажным фотографом, самый большой объём работ выполняет как сотрудник пресс-службы Карачаево-Черкесского университета. Помимо этого, Ренат занимается индивидуальными творческими проектами: этническими портретами и пейзажной съёмкой.
«Я очень благодарен куратору биеннале Заире, которая предоставила возможность выставить свои публикации, особенно в таком необычном для Кавказе жанре, как современное искусство. Для меня это большой подарок и знак уважения к тому, чем я занимаюсь», — сказал Урусов.
По его словам, биеннале для художников больше чем выставка, больше чем возможность экспонировать свои работы. «Посетив первое биеннале искусства Кавказа, человек увидит другой Кавказ. Не тот, который он привык видеть. Даже если изображено будет нечто привычное, традиционное. Но через более глубокое осмысление образов Кавказа: людей, природы. И это будет ломать определенные шаблоны, стереотипы в отношении Кавказа», — считает художник.
Его фотопроизведения, выставленные на биеннале, посвящены экологическим проблемам, прежде всего, горных лесов региона.
«Посыл выставленных работ: люди, обратите внимание и на красоту леса, и на те проблемы, которые нужно будет решать в ближайшее время. Да, в аспекте современного искусства могут отображаться нетрадиционные вещи, к примеру, фантасмагорические объекты. Но я считаю, что традиционное искусство можно использовать как посыл, который идет в современное, может заслужить обратную реакцию от зрителя и эффект от этого», — пояснил Урусов.
По его мнению, поиск идентичности это не только искания художника или жителей Кавказа, но и призыв к такому поиску зрителя. «На биеннале не только визуализация Кавказа, но и психологический взгляд человека на самого себя. Как не только художник, но и зритель видит самого себя, как он себя идентифицирует. К тому же люди, посещающие биеннале, увидят, что Кавказ открыт, он развивается», — подчеркнул один из авторов работ на выставке.
По его словам, близкие и земляки всегда заинтересованно относятся к его фотоработам. «В них я стараюсь рассказать об этнике, о культуре народов Северного Кавказа, о природе региона, которую я очень люблю. Всегда узнают о том, где я нахожу пейзажи, сюжеты, какую технику использую», — отметил Урусов.
Он сообщил, что ранее участвовал в крупном выставочном проекте под эгидой Минкавказа.
«Эта экспозиция объехала многие города России, а открывалась в Москве, на метро Выставочная, потом в Сочи, Краснодаре, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и других. На этой выставке были мои пейзажные работы. Кроме того, в КЧР была персональная выставка, посвящённая депортации карачаевцев и балкарцев. Она ещё продолжается, уже прошла в Карачаевске и в Черкесске и вызвала положительный резонанс», — рассказал художник.
По его словам, он является самоучкой и прошел свой путь становления как художника один, хотя в республике есть школы для художников. «В КЧР есть вуз, Карачаево-Черкесский университет, факультет искусств, который после смены руководства задал новый вектор в обучении художников, для развития творчества в республике. Наряду с этим, там осталась советская академическая школа, которая ныне востребована в живописи. Художественное училище имени Даурова отстает сильно», — отметил Урусов.
По его словам, среди художников в республике «на коммерческие рельсы не все встали, не все могут себя реализовать».
«При этом среди них много талантливых людей, но им требуется поддержка. Самое печальное то, что люди ждут, что им кто-то поможет: министерство или кто-то. Но этого может не произойти никогда. Социальная активность для художника очень важна. Нужно выходить в свет, не бояться делать проекты. Не обязательно только коммерческие. Общаться с аудиторией, со зрителем. Главное рассказать и показать себя. Именно своей уникальностью он запомнится зрителю, и, как ни странно, себестоимость возрастет. Потому что на первом месте у него будет его уникальное творчество, а не коммерция. Но при этом со стороны государства поддержка должна быть, хотя бы давать площадку для авторов», — считает художник.
Он отметил, что сам зарабатывает через аудиторию соцсетей Instagram, Facebook, но состоявшимся художникам это делать тяжело.
«Все мои проекты осуществлены благодаря их поддержке, были интегрированы через сети. Для меня это единственный инструмент, который позволяет не только выставить свои работы, но и найти клиентов.Традиционные художники в основном пользуются традиционными инструментами и им сложнее зарабатывать», — пояснил он.
Урусов сомневается в необходимости ехать в Москву художнику с Кавказа. «Да, человек получает образование, но теряет ту самую идентичность, свою индивидуальность, и раскрыться он может только в ареале своего обитания», — считает он.
Автор: Рустам Джалилов; источник: корреспондент «Кавказского узла»